Я боюсь… темноты. Иногда я просто н е м о г у оставаться один ночью. Мне нужно, чтобы рядом со мной было живое... →
Этель Лилиан Войнич. Овод
Он даже слишком хорош для нашего грешного мира, и его следовало бы вежливо препроводить... →
Будьте добры подписать свой собственный смертный приговор. Моё нежное сердце не позволяет мне сделать... →
Назвать меня нацистом — это глупость несусветная. Всё равно, что сказать про персик, что он дебильный, или про галоген, что у него дела идут... →
Этгар Керет. Когда умерли автобусы
Я вел себя именно так лишь потому, что ты смотрела на меня как на брата. Ты все время повторяла Роджеру: если бы у меня был такой брат, как Нельсон... →
Эстер Браун. Маленькая Леди и принц
Тут вдруг до меня дошло, что мой давний друг не очаровашка Лабрадор и не ворчун плюшевый мишка, а мужчина. Настоящий, бесконечно... →
… а между тем уже намечается приятное рандеву, которое потом, конечно, будет повторяться и варьироваться на разнообразные... →
Эрнст Теодор Амадей Гофман. Угловое окно
Думание уже само по себе, как таковое, есть опасная операция. А думание опасных людей тем более... →
Эрнст Теодор Амадей Гофман. Повелитель блох
Если же вы чему-то удивляетесь, потому что вам ничего такого еще не случалось встречать или потому что вам не удается уловить связь между причиной... →
Народ мой одушевлен почти неукротимым свободолюбием и состоит, собственно, только из одних прыгунов, которым склонность их к непрестанному... →
Самая чистая, самая искренняя любовь во внешних своих проявлениях, как ни странно, довольно комична, и причиной тому, по-видимому, глубокая... →
Эрнст Теодор Амадей Гофман. Маленький Цахес, про прозванию Циннобер