« Любовь ещё насиловала меня, я чувствовал себя умиротворённым, как никогда. Все же препараты зла начали превозмогать химикаты добра: я по-прежнему был готов благодетельствовать, но уже с разбором. И то хорошо, хотя на всякий случай я предпочёл бы побыть — недолго — последним мерзавцем. »